Оправдательный приговор Басманного суда
Оправдательный приговор Басманного суда города Москвы по ч. 4 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего).
ПРИГОВОР
ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Басманный районный суд города Москвы в составе …,
с участием государственных обвинителей — помощников Басманного межрайонного прокурора города Москвы, потерпевшего;
подсудимого и его защитников – адвокатов по уголовным делам;
рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело в отношении:
Ш.А.В., ****,
обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ,
УСТАНОВИЛ:
Органами предварительного расследования Ш.А.В. обвиняется в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть Д.О.Л.
По версии органов предварительного следствия преступление совершено при следующих обстоятельствах:
Он (Ш.А.В.), реализуя преступный умысел, направленный на хищение чужого имущества, для осуществления которого с целью приведения потерпевшего в бессознательное состояние, в его организм против воли и путем обмана, вводится сильнодействующий лекарственный препарат – клозапин, в период времени с 01 часа 30 минут по 05 часов 00 минут 01.07.2011, познакомившись на *** с Дубровским О.Л., под предлогом распития спиртных напитков проследовал с последним в ***, где проживал Д.О.Л.
В процессе распития спиртных напитков Ш.А.В., в период времени с 05 часов 00 минут по 09 часов 00 минут 01.07.2011, действуя с целью завладения имуществом Д.О.Л., осознавая, что вводит последнего с помощью лекарственного препарата «клозапина», являющегося сильным нейролептиком, антипсихотическим средством, несовместимым с алкоголем, в беспомощное и опасное для жизни состояние и предвидя возможность наступления общественно опасных последствий в виде тяжкого вреда здоровью Д.О.Л., поместил путем обмана в его бутылку с пивом одну таблетку «азалептина», действующим веществом которого является «клозапин», после употребления которого Д.О.Л. потерял сознание, а через некоторое время наступила его смерть от острого сочетанного отравления этиловым спиртом и «клозапином». Данное отравление по признаку опасности для жизни причинило тяжкий вред здоровью Д.О.Л. и находится с ним в прямой причинной связи.
Далее Ш.А.В., осознавая, что своими действиями причинил по неосторожности смерть Д.О.Л., опасаясь негативных для себя последствий, покинул вышеуказанную квартиру потерпевшего, после чего скрылся с места совершения преступления.
Действия Ш.А.В. органами предварительного следствия квалифицированы по ч. 4 ст. 111 УК РФ, обвинение поддержано государственным обвинителем в прениях сторон.
Допрошенный в судебном заседании подсудимый Ш.А.В. виновным себя в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, фактически не признал и показал, что, возможно, летом 2011 года, точную дату он не помнит, примерно в 10 – 11 часов утра на Чистопрудном бульваре города Москвы он (Ш.А.В.) познакомился с мужчиной, который находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, распивал пиво и в ходе разговора с которым у него (Ш.А.В.) возник умысел на хищение его имущества. Вместе они дошли до магазина, который оказался недалеко от дома потерпевшего, где приобрели еще четыре бутылки пива и около 12-13 часов дня направились в квартиру мужчины, которым, как ему (Ш.А.В.) стало известно при ознакомлении в материалами дела в 2017 году, оказался Д.О.Л.
В квартире они открыли по бутылке пива, потерпевший отпил из бутылки и в тот момент, когда он отвлекся, он (Ш.А.В.) подкинул ему в бутылку таблетку «клозапина» 0, 25 граммов. Из этой же бутылки Д.О.Л. также немного отпил, а через некоторое время стал говорить, что ему жарко, открыл балконную дверь и включил кондиционер, после чего разделся и лег на кровать. Через некоторое время Д.О.Л. захрипел и поэтому он (Ш.А.В.), испугавшись, что Д.О.Л. может умереть, вытер в квартире все свои отпечатки пальцев, собрал в пакет бутылки пива и стаканы, до которых мог прикасаться, после чего вышел из квартиры. Пакет выкинул в мусоропровод, квартиру, возможно, закрыл на ключ, но точно он (Ш.А.В.) не помнит, после чего уехал домой.
Из квартиры Д.О.Л. он (Ш.А.В.) ничего не похищал, брюки потерпевшего он не брал, в мусоропровод не выкидывал. Вину признает лишь в части того, что действительно подкинул Д.О.Л. в пиво таблетку «клозапина», однако к причинению смерти потерпевшего по неосторожности он, Ш.А.В., непричастен, поскольку исключает возможность ее наступления от отравления столь малой дозой «клозапина», кроме того, на момент его ухода из квартиры Д.О.Л., последний был жив.
В ходе судебного заседания Ш.А.В. показал, что явка с повинной написана им (Ш.А.В.) по собственной инициативе с целью покинуть территории ФКУ Т-1 УФСИН России по Владимирской области, где он отбывает наказание в виде лишения свободы по приговору суда, практически все время содержался в одиночной камере и подвергался незаконным действиям со стороны сотрудников УФСИН.
В обоснование обвинения, предъявленного подсудимому Ш.А.В., государственными обвинителями представлены следующие доказательства:
— рапорт об обнаружении признаков преступления от 02 июля 2011 года, в соответствии с которым по адресу: ****, обнаружен труп Д.О.Л. (т. 1 л. д. 96);
— протокол осмотра места происшествия от 02 июля 2011 года, в ходе которого осмотрена квартира № ***, расположенная на ***, описан внешний вид входной двери квартиры, комнаты и спальни, месторасположение трупа на диване при отсутствии одежды и видимых телесных повреждений, изъяты обнаруженные в мусорном контейнере брюки со связкой ключей (т. 1 л. д. 99-120);
— протоколы осмотра предметов, изъятых 02 июля 2011 года в ходе осмотра места происшествия по адресу: *** (т. 3 л. д. 43-46), в том числе тампонов с содержимым из полости рта, прямой кишки, с головки полового члена трупа Д.О.Л., образца буккального эпителия Ш.А.В. (т. 3 л.д. 47-51);
— показания племянника Д.О.Л. — потерпевшего Д.В.И., данные им в суде и на следствии (т. 1 л. д. 132-135, 136-138) об обстоятельствах обнаружения трупа дяди и осмотра места происшествия, также о предпринятых сотрудниками полиции мерах по установлению лица, причастного к лишению жизни Д.О.Л;
— показания сотрудников ***, в котором работал Д.О.Л. — свидетелей Свидетель № 1 (т.1 л. д. 146-149) и Свидетель № 2. (т. 1 л. д. 172-175), данные ими в ходе судебного заседания и в ходе предварительного следствия по характеристике личности потерпевшего Д.О.Л.; также свидетелей Свидетель № 3 (т.1 л. д. 159-163) и Свидетель № 4 (т.1, л. д. 166-169), данные ими в ходе судебного заседания и на предварительном следствии об обстоятельствах обнаружения трупа Д.О.Л.;
— показания сотрудников полиции – свидетелей П.И.В. (т. 1 л. д. 191-193) и З.Г.В. (т. 1, л.д. 194-196), данные ими в ходе судебного заседания и в ходе предварительного следствия о первоначальных розыскных мероприятиях, проведенных в связи с обнаружением трупа Д.О.Л., также старшего следователя СО по Басманному району СУ по ЦАО ГСУ СК РФ по г. Москве — свидетеля И. А.Н. в суде об обстоятельствах производства им следственных действий с участием Ш.А.В.;
— протокол явки повинной от 22 мая 2015 года, в которой Ш.А.В. сообщает о фактах своего знакомства летом 2011 года около *** с пьяным мужчиной, с которым он распивал спиртные напитки и подбросил таблетку «азалептина», после чего мужчина уснул, а затем начал синеть и перестал дышать. Он (Ш.А.В.) вытер в квартире свои отпечатки пальцев, включил кондиционер в квартире этого мужчины, после чего покинул квартиру (т. 2 л. д. 4);
— показания Ш.А.В. в качестве подозреваемого и обвиняемого ( т. 2 л. д. 26-30, 36-38, 71-74) в которых он признавал себя виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ;
— приговор Басманного районного суда города Москвы от 08 апреля 2014 года, в соответствии с которым Ш.А.В. признан виновным и осужден за совершение преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 4 ст. 162 ; ч. 4 ст. 111 УК РФ, к 19 годам лишения свободы с отбыванием первых девяти лет в тюрьме, оставшейся части наказания – в исправительной колонии строгого режима ( т. 2 л. д. 106-121);
— протокол предъявления Ш.А.В. для опознания по фотографии трупов трех лиц (т.1 л. д. 264-268), по результатам которого Ш.А.В. указал на фотографию № 3 трупа мужчины, который проживал *** и которому он (Ш.А.В.) подкинул таблетку «азалептина», отчего тот скончался;
— протокол проверки показаний на месте с участием Ш.А.В. (т. 3 л. д. 271-284), в ходе которой Ш.А.В. дал показания об обстоятельствах знакомства с потерпевшим, указал путь следования к его квартире, обстоятельства распития с потерпевшим спиртных напитков и своего ухода из квартиры Д.О.Л.;
— заключение судебно-гистологического исследования № 8445 от 13 июля 2011 года (т. 2 л. д. 146);
— заключения судебно-биологических экспертиз *** от 19 декабря 2011 года (т. 2 л.д.190-191), *** от 19 декабря 2011 года (т. 2 л.д.194-195), *** от 30 декабря 2011 года (т. 2 л.д.198-199), и *** от 19 декабря 2011 года (т. 2 л.д. 202-203) об отсутствии следов крови и сперматозоиов на футболке, трусах и джинсовых брюках потерпевшего, исключивших наличие слюны Д.О.Л. на одной из кружек, изъятых с места происшествия;
— заключение судебно-медицинской (молекулярно-генетической) экспертизы *** от 23 декабря 2016 года, из выводов которого следует, что препараты ДНК, выделенной из следов слюны на кружке № 1, изъятой в ходе ОМП, не содержат ДНК в количестве, достаточном для проведения анализа используемыми методами молекулярно-генетической индивидуализации человека, что не позволяет провести идентификационное исследование данных объектов и сделать вывод об их принадлежности какому-либо конкретному лицу лили лицам, в том числе Ш.А.В. (т. 2 л. д. 211-216);
— заключение судебно-медицинской (молекулярно-генетической) экспертизы *** об исследовании пучка из четырнадцати объектов, похожих на волосы, изъятых при осмотре места происшествия (т. 2 л.д.224-233);
— заключение судебно-медицинской (молекулярно-генетической) экспертизы *** от 03 февраля 2017 года о наличии биологических следов на марлевом тампоне со смывом с полового члена трупа Д.О.Л., принадлежности их потерпевшему (т. 2 л.д.241-252);
— заключения судебно-медицинских экспертиз трупа Д.О.Л. (т. 2 л. д. 156-157, л. д. 164-172, л. д. 179-183) по установлению причины наступления смерти потерпевшего;
— заключение дактилоскопической экспертизы *** от 30 сентября 2011 года, из выводов которого следует, что пятнадцать следов папиллярных узоров пальцев рук и три следа папиллярных узоров ладоней рук, перекопированных на тринадцать отрезков дактопленки для идентификации личности пригодны. Остальные следы, перекопированные на отрезки дактопленки для идентификации личности не пригодны (т. 3 л.д. 5-14).
— заключение дополнительной дактилоскопической экспертизы *** от 22 ноября 2016 года о том, что пятнадцать следов папиллярных узоров пальцев рук и три следа папиллярных узоров ладоней рук, перекопированных на тринадцать отрезков дактопленки оставлены не Ш.А.В., а другим (другими) лицом (лицами) (т. 3 л. д. 23-28).
— протокол осмотра компакт-диска с информацией с технических каналов связи по абонентскому номеру от 19 ноября 2012 года по абонентскому номеру ***, принадлежащему Д.О.Л., в соответствии с которым в 09 часов 04 минут 01 июля 2011 года абонентский номер Д.О.Л. находился в диапазоне базовой станции, расположенной по адресу: ***; в 10 часов 12 минут 01 июля 2011 года абонентский номер Д.О.Л. находился в диапазоне базовой станции, расположенной по адресу: ***; в 10 часов 14 минут 01 июля 2011 года абонентский номер Д.О.Л. находился в диапазоне базовой станции, расположенной по адресу: ***; с 10 часов 44 минуты 01 июля 2011 года абонентский номер Д.О.Л. не доступен ( ТОМ л. д. 59-140).
— заключение комиссии экспертов *** от 09.02.2017 года амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы в отношении Ш.А.В., из выводов которого следует, что ***.
В настоящее время и ко времени производства по настоящему уголовному делу Ш.А.В. мог и может правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, давать показания, понимать характер и значение уголовного судопроизводства и своего процессуального положения, способен к самостоятельному совершению действий, направленных на реализацию своих процессуальных прав и обязанностей, *** (т. 3 л. д. 37-40).
Оправдательный приговор Басманного суда города Москвы по статье 111 УК РФ.
Судом установлены следующие обстоятельства уголовного дела:
02 июля 2011 года примерно в 02 час 20 минут *** обнаружен труп Д.О.Л., смерть которого наступила от острого сочетанного отравления этиловым спиртом и клозапином.
Проведя судебное следствие, выслушав судебные прения и последнее слово подсудимого, произведя анализ и оценку доказательств, представленных стороной обвинения, суд пришел к выводу о том, что вина подсудимого Ш.А.В. в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть Д.О.Л. не доказана и он подлежит оправданию связи с непричастностью к совершению преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ.
Несмотря на то, что рапорт от 02 июля 2011 года об обнаружении признаков преступления, предусмотренного ч.1 ст. 105 УК РФ (т. 1 л. д. 96), составленный старшим следователем СО по Басманному району СУ по ЦАО ГСУ СК РФ по г. Москве К.А.В., в соответствии с требованиями п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ может рассматриваться в качестве доказательства по уголовному делу, данный процессуальный документ подтверждает лишь факт обнаружения трупа Д.О.Л. в квартире 25 по адресу: ****, является основанием для регистрации в книге учета сообщений о преступлении, проведения проверки в порядке ст. 144-145 УПК РФ, и одним из оснований для возбуждения уголовного дела.
Из протокола осмотра места происшествия от 02 июля 2011 года следует, что в ходе производства данного следственного действия установлено и осмотрено место совершения преступления — ***, расположенная на ****.
В протоколе указано, что входная дверь в квартиру металлическая, без видимых повреждений. Квартира имеет студийную форму, не имеющую перегородок. При входе в квартиру слева шторами отгорожен вход в комнату; справа шторами отгорожен вход в ванную комнату; прямо напротив входной двери имеется встроенные шкаф, одновременно служащий перегородкой в кухню. В комнате, у противоположной от входа стене, в правом дальнем углу у окна расположен диван, обитый тканью синего цвета в разложенном состоянии, застеленный постельным бельем.
На диване лежит труп на спине, ноги вытянуты, сведены, левая рука вытянута и несколько отведена, правая рука согнута в локтевом суставе, предплечье и кисть расположены на груди. Одежда на трупе отсутствует. Труп мужчины правильного телосложения. Кости черепа и конечностей на ощупь целы. Каких-либо телесных повреждений при наружном осмотре трупа не обнаружено.
На кухне расположен кухонный стол, на котором стоят две чайные чашки с белой жидкостью, похожей на прокисшее молоко. По результатам осмотра места происшествия, помимо прочих предметов, в мусорном контейнере обнаружены и изъяты брюки красного цвета со связкой ключей (т. 1 л. д. 99-120).
Анализируя содержание данного доказательства, суд отмечает, что протокол осмотра места происшествия от 02 июля 2011 года содержит описание обстановки местонахождения и расположения трупа Д.О.Л., отражает факт обнаружения и изъятия с места происшествия следов пальцев рук, связки ключей, окурков сигарет, фрагментов волос, кружек, джинсовых брюк, футболки и трусов, тампонов с содержимым из полости рта, прямой кишки и с головки полового члена трупа Д.О.Л., которые впоследствии были осмотрены в ходе следствия ( т. 3 л. д. 23-28, 47-51).
Вышеуказанные протоколы следственных действий, хотя и отражают сведения, имеющие значение для уголовного дела, вместе с тем, не позволяют сделать вывод об установлении основного обстоятельства, подлежащего доказыванию в соответствии с п. 2 ч.1 ст. 73 УК РФ, поскольку не содержат данных, указывающих на то или иное лицо, каким-либо образом причастное к совершению преступления.
Из показаний потерпевшего Д.В.И. следует, что 02 июля 2011 года со слов знакомых его дяди — Д.О.Л., он узнал о смерти последнего, сразу же выехал по адресу его проживания, где уже находились знакомые Д.О.Л. и сотрудники полиции.
Д.О.Л. лежал голым на своей кровати, рядом с кроватью были обнаружены его трусы, на кухне на полу — футболка синего цвета. Сотрудниками полиции был произведен осмотр квартиры, в ходе которой не были обнаружены брюки дяди, в связи с чем он (Д.В.И.) самостоятельно стал искать принадлежащие Д.О.Л. вещи, которые и нашел в мусоропроводе, расположенном в подъезде дома, в кармане брюк были обнаружены ключи. Присутствовавшая в тот момент в квартире знакомая дяди по работе — Свидетель № 3 пояснила, что последний раз она видела Д.О.Л. именно в этих брюках.
Суд обращает внимание на то, что в ходе осмотра места происшествия конкретное место обнаружения джинсовых брюк потерпевшего, установленное в ходе судебного разбирательства показаниями не только потерпевшего Д.В.И., но и свидетелей Свидетель № 3, Свидетель № 4, З.Г.В. и П.И.В., чьи показания приведены в приговоре ниже, а именно расположенный вне жилища потерпевшего мусоропровод, не являлось объектом осмотра следователем, тогда как согласно протокола осмотра места происшествия джинсовые брюки и связка ключей были обнаружены в межкомнатном коридоре квартиры, что отображено на приложенной к протоколу фототаблице (т. 1 л. д. 110, 110 оборот).
Кроме того, потерпевший Д.В.И., свидетели Свидетель № 3 и Свидетель № 4 дали показания о своей неосведомленности относительно установленного в квартире кондиционера и о том, что на момент прихода в квартиру Д.О.Л. все они сразу же обратили внимание на открытую балконную дверь, при этом исключили возможность того, что могли не заметить работающий кондиционер при наличии такового в квартире Д.О.Л.
Указание на якобы имевшийся в квартире потерпевшего Д.О.Л. кондиционер, о котором последовательно заявлял подсудимый Ш.А.В., давая показания о том, что оставил его включенным, стерев отпечатки своих пальцев с пульта от кондиционера, отсутствует как в самом протоколе осмотра происшествия, так и в приложении к нему — фототаблице (т. 1 л. д. 108-120), на которой детально отображена обстановка квартиры потерпевшего на момент ее осмотра 02 июля 2011 года.
Принимая во внимание установленный в ходе судебного разбирательства факт нахождения квартиры *** в течении продолжительного периода времени в собственности иных лиц, устранить данное существенное, по убеждению суда, противоречие, позволяющее с точки зрения достоверности оценить показания подсудимого Ш.А.В. о том, что, уходя из квартиры Д.О.Л. 01 июля 2011 года он стер свои отпечатки пальцев со всех предметов, в том числе и с пульта от кондиционера, а сам кондиционер оставил включенным, в судебном заседании в настоящее время не представляется возможным.
В судебном заседании потерпевший Д.В.И. также показал, что сотрудниками полиции была получена и совместно с ним (Д.В.И.), Свидетель № 3 и Свидетель № 4 просмотрена видеозапись с подъездной камеры наблюдения, на которой в 05 часов 01 июля 2011 года в подъезд дома заходят его дядя — Д.О.Л. с незнакомым мужчиной невысокого роста, при этом Д.В.И. исключил возможность того, что на увиденной им видеозаписи запечатлен подсудимый Ш.А.В.
Из показаний свидетелей Свидетель № 3 и Свидетель № 4 следует, что 01 июля 2011 года Д.О.Л. отсутствовал на рабочем месте, длительный период времени не отвечал на телефонные звонки, в связи с чем они стали волноваться и поехали к нему домой по адресу: ***.
Свидетель № 4 показала, что, осмотрев окна квартиры Д.О.Л., она обратила внимание на то, что в квартире включен свет и открыта балконная дверь, подойдя к квартире, услышала, что громко работает телевизор, однако дверь никто не открывал.
Для того, чтобы войти квартиру, они, то есть Свидетель № 4 и Свидетель № 3, забрали ключи у риелтора, который занимался продажей данной квартиры, и примерно в 02 часа 00 минут 02 июля 2011 года, зайдя в квартиру, обнаружили в спальне на кровати труп Д.О.Л., после чего сразу вызвали скорую помощь и сотрудников полиции.
В судебном заседании свидетели Свидетель № 3 и Свидетель № 4 также, как и потерпевший Д.В.И., дали показания о полученной сотрудниками полиции видеозаписи с камеры наблюдения, установленной на подъезде, которая была ими просмотрена, и на которой в 05 часов 01 июля 2011 года запечатлены входящие в подъезд дома Д.О.Л. и неизвестный им мужчина невысокого роста, отличающийся по росту и телосложению от подсудимого Ш.А.В., которого они видят в судебном заседании.
Анализируя показания потерпевшего Д.В.И., свидетелей Свидетель № 3 и Свидетель № 4, данные ими в ходе судебного следствия и предварительного расследования, суд приходит к следующим выводам.
Вопреки доводам стороны обвинения, показания потерпевшего Д.В.И., свидетелей Свидетель № 3 и Свидетель № 4 подтверждают лишь факт обнаружения трупа потерпевшего, сообщают о предпринятых сотрудниками правоохранительных органов первоначальных мероприятиях в целях обнаружения следов преступления и выяснения обстоятельств, имеющих значение для дела, однако не являются доказательствами причастности подсудимого Ш.А.В. к умышленному причинению тяжкого вреда здоровью, опасному для жизни человека, повлекшему по неосторожности смерть Д.О.Л.
Не являются таковыми и показания свидетелей Р. – И.А.Б., ранее обучавшейся с Д.О.Л. в архитектурном институте, и С.Е.В., состоявшей с ним в дружеских отношениях, о том, что Д.О.Л. был добрым, отзывчивым, талантливым, трудолюбивым, целеустремленным и любознательным человеком, который легко сходился с малознакомыми людьми.
Что же касается показаний сотрудников полиции – свидетелей З.Г.В. и П.И.В., пояснивших, что в связи с сообщением об обнаружении трупа мужчины с признаками насильственной смерти они выехали по адресу: ***, где уже находились ранее работавшие с покойным женщины, участковые уполномоченные ОМВД по Басманному району города Москвы, и давших показания об обнаружении брюк потерпевшего именно в мусоропроводе подъезда, то их показания также не содержат сведений, прямо либо косвенно указывающих на причастность подсудимого Ш.А.В. к совершению преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ.
В судебном заседании свидетели З.Г.В. и П.И.В. подтвердили наличие на момент рассматриваемого судом события преступления видеозаписи, на которой зафиксировано, как 01 июля 2011 года в 05 часов 00 минут Д.О.Л. совместно с неустановленным мужчиной заходят в подъезд, после чего примерно в 09 часов 00 минут 01 июля 2011 года неустановленный мужчина один выходит из подъезда, при этом описать внешность этого мужчины, в частности, его рост, телосложение, либо иные данные, позволяющие идентифицировать личность этого мужчины и подсудимого Ш.А.В., в судебном заседании свидетели не смогли.
Из показаний старшего следователя следователем СО по Басманному району СУ по ЦАО ГСУ СК РФ по г. Москве — свидетеля И., допрошенного в ходе судебного заседания по ходатайству государственного обвинителя, следует, что диск с видеозаписью камеры наблюдения, установленной на подъезде дома потерпевшего, в настоящее время утрачен, получить копию видеозаписи не представляется возможным в связи с давностью событий.
Кроме того, в судебном заседании свидетель И. показал, что в 2017 году им (И.) с участием Ш.А.В., его защитника и понятых было произведено следственное действие — проверка показаний Ш.А.В. на месте, в ходе которой Ш.А.В. добровольно указал место, где он познакомился с Д.О.Л., путь следования совместно с последним до квартиры потерпевшего, где он (Ш.А.В.) в бутылку пива подбросил таблетку «клозапина», отчего тот скончался. Показания Ш.А.В. давал добровольно и подробно рассказывал, как все произошло, при этом не отрицал, что на момент его ухода из квартиры потерпевший был мертв.
Судом исследован протокол проверки показаний на месте, из которого следует, что вначале подсудимый Ш.А.В. заявил о необходимости начать проверку показаний на месте со сквера на ***, недалеко от **, где он (Ш.А.В.) в июне-июле 2011 года познакомился с неизвестным ему ранее мужчиной.
Далее все участвующие в следственном действии лица переместились в район сквера на ***, ко входу на ***, где Ш.А.В. указал на лавочку, на которой сидел Д.О.Л. и пил пиво, после чего указал направление, в котором они пошли в сторону ***. Далее Ш.А.В. указал дом потерпевшего и продуктовый магазин, в который он (Ш.А.В.) заходил вместе с Д.О.Л., и в котором последний взял четыре или шесть стеклянных бутылок пива и две пачки кефира. Затем Ш.А.В. указал на место, расположенное на углу дома, где он (Ш.А.В.) вместе с Д.О.Л. выпили по бутылке пива, после этого — на подъезд дома, в который они зашли, чтобы подняться в квартиру Д. О.Л. Далее Ш.А.В. указал на дверь квартиры Д.О.Л., в которой он (Ш.А.В.) впоследствии подбросил Д.О.Л. в бутылку пива таблетку «азалептина» (т. 3 л. д. 271-284).
В протоколе проверки показаний на месте зафиксированы показания Ш.А.В. о том, что после этого Д.О.Л. сразу же скончался, которые подсудимый Ш.А.В. не подтвердил в судебном заседании, настаивая на своих показаниях в суде о том, что на момент ухода его (Ш.А.В.) из квартиры, Д.О.Л. был жив, кроме того, с учетом малой дозы «клозапина», которую он, Ш.А.В., добавил в спиртное исключительно в целях усыпить Д.О.Л. в целях завладеть его имуществом, подсудимый исключает возможность наступления смерти потерпевшего от отравления.
Оценив с точки зрения его допустимости данный протокол проверки показаний на месте, приведенный в перечне доказательств, подтверждающих обвинение Ш.А.В., с учетом показаний в судебном заседании допрошенного по ходатайству стороны защиты свидетеля Свидетель № 5, участвовавшего в производстве данного следственного действия в качестве понятого, суд отвергает его как доказательство вины Ш.А.В. по следующим основаниям.
Так, из показаний Свидетель № 5 в суде следует, что в ходе проверки показаний на месте Ш.А.В. действительно в форме свободного рассказа сначала указывал, куда идти, пока они не дошли до квартиры, где было совершено преступление. Находясь в помещении ***, Ш.А.В. обстановку квартиры не описывал, каких-либо действий не демонстрировал, все время путался и сбивался в своих пояснениях, ссылаясь на запамятование событий в связи с прошедшим длительным периодом времени, поэтому следователем Ивлевым ему все время задавались наводящие вопросы, заранее содержащие ответ, с которыми Ш.А.В. просто соглашался.
Не доверять показаниям свидетеля Свидетель № 5 у суда оснований не имеется.
При таких обстоятельствах, учитывая, что проверка показаний Ш.А.В. на месте проведена с нарушением требований ч. 2 ст. 194 УПК РФ, а следователь, в силу положений п. 47 ст. 5 УПК РФ, будучи участником уголовного судопроизводства, выполняющим функцию уголовного преследования со стороны обвинения, является заинтересованным в исходе дела лицом, протокол проверки показаний Ш.А.В. на месте и показания свидетеля И. в судебном заседании суд отвергает как допустимое и достоверное доказательство вины подсудимого Ш.А.В..
Несмотря на то, что в судебном заседании подсудимым Ш.А.В. не оспаривается то обстоятельство, что мужчина, с которым он познакомился 01 июля 2011 года, и потерпевший Д. О.Л., чьи фотографии он впервые увидел только при выполнении требований ст. 217 УПК РФ, одно и то же лицо, протокол предъявления Ш.А.В. для опознания фотографии умершего Д.О.Л. (т. 3 л. д. 264-268) также не является доказательством причастности именно подсудимого к причинению тяжкого вреда здоровью потерпевшего, повлекшему по неосторожности его смерть, кроме того, составлен с нарушением требований ст. 193 УПК РФ.
Каких-либо данных, свидетельствующих о невозможности предъявить Ш.А.В. для опознания прижизненные фотографии Д.О.Л., изготовленные в 2009 году, то есть непродолжительное время до события преступления при наличии таковых в материалах уголовного дела ( т.1 л. д. 121, 123), одновременно с фотографиями других живых лиц, внешне сходных с опознаваемым лицом в соответствии с требованиями ч. 5 ст. 193 УПК РФ, в судебном заседании стороной обвинения не представлено.
При таких обстоятельствах, учитывая, что доводы подсудимого Ш.А.В. о том, что Д.О.Л. по фотографии он не опознавал, подписал незаполненный бланк протокола и впервые фотографии потерпевшего увидел лишь при ознакомлении с материалами уголовного дела, ничем не опровергнуты, а доказательств обратного стороной обвинения суду не представлено, суд отвергает данное доказательство по вышеуказанным основаниям.
Проведенные по делу многочисленные экспертные исследования ни в отдельности, ни в совокупности с другими доказательствами, также не подтверждают вывод органа предварительного следствия о совершении Ш.А.В. умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть Д.О.Л.
Так, из выводов судебно-гистологической экспертизы следует, что при исследовании трупа Д.О.Л. установлено неравномерная гипертрофия с участками атрофии кардиомиоцитов, кардиолипоматоз. Застойное венозное полнокровием легкого. Неравномерное кровенаполение миокарда с участками артериального малокровия и венозной гиперемии. Резкое нарушение микроциркуляторного кровообращения в тканях внутренних органов с участками их венозной гиперемии, отек легкого, отек головного мозга. Крупноочаговый склероз мягкой мозговой оболочки, мелкоочаговый нефросклероз, мелкоочаговый пневномосклероз (т. 2 л. д. 146);
Из заключения эксперта *** от 19 августа 2011 года судебно-медицинской экспертизы трупа Д.О.Л., следует, что:
В крови, моче, почке, печени и желудке трупа обнаружен клозапин: методом высокоэффективной жидкостной хроматографии определено клозапина в крови – 0,06 мкг/мл; в моче – 0,22 мкг/мл; в почке 0 0,25 мкг/мл; в печени – 0,98 мкг/мл; в желудке – 0,62 мкг/мл. Обнаруженная при исследовании трупа концентрация этилового спирта в крови 3,4 ‰, может обусловить при жизни сильную степень алкогольного опьянения. Совместный прием алкоголя и клозапина усиливает угнетающее действие последнего на центральную нервную систему. Учитывая данные судебно-медицинского, судебно-гистологического исследований, при которых обнаружено резкое венозное полнокровие внутренних органов и отсутствие каких-либо других заболеваний, которые могли бы обусловить смерть потерпевшего – все вышеуказанное позволяет утверждать, что смерть Д.О.Л. наступила от отравления клозапином на фоне алкогольного опьянения и находится в прямой причинно-следственной связи с причиненным вредом.
Учитывая выраженность трупных явлений на момент осмотра трупа на месте его обнаружения судмедэкспертом, можно предположить, что смерть Д. О.Л. наступила в промежуток времени 16-24 часа до момента осмотра (т. 2 л. д. 156-157).
Из заключения *** от 09 февраля 2012 года комиссионной судебно-медицинской экспертизы, следует, что при судебно-химическом исследовании обнаружен этиловый спирт в количестве: в крови – 3,4 ‰, в моче – 5,3 ‰. Такая концентрация этанола при жизни могла обусловить тяжелое алкогольное опьянение. Между приемом алкоголя и смертью потерпевшего прошло около 4-х часов.
В желудке, печени, почке, в крови и в моче Д. О.Л. был обнаружен клозапин в концентрации 0,62 мкг/мл, 0,98 мкг/мл, 0,25 мкг/мл, 0,06 мкг/мл, 0, 22 мкг/мл соответственно.
Отсутствие на теле Д.О.Л. прижизненных следов внутримышечных и внутривенных инъекций, а также отсутствие клозапина в желудке, указывает на то, что лекарственный препарат, действующим веществом которого был клозапин, поступил в организм при приеме внутрь (через рот) не более чем за 3,6 часа до смерти, в дозе от 10 до 36 мг (от 0,4 до 1,4 таблеток Лепонекса по 25 мг).
Учитывая изложенное, смерть Д.О.Л. наступила от острой сердечной недостаточности, развившейся в результате вторичной токсической кардиомиопатии, на фоне угнетения центральной нервной системы, обусловленного алкоголем и лекарственным препаратом действующим веществом которого являлся клозапин. В связи с тем, что в наступлении смерти имело значение хроническое токсическое действие алкоголя на сердце, оснований для установления прямой причинно-следственной связи между обнаружением в органах и тканях клозапина и наступлением смерти Д.О.Л. не имеется. (т. 2 л. д. 164-172).
В связи с вышеприведенными экспертными заключения по настоящему уголовному делу была назначена и проведена дополнительная комиссионная судебно-медицинская экспертиза *** от 22 июля 2016 года, которая пришла к следующему заключению.
При судебно-химическом исследовании в крови и моче от трупа Д.О.Л. обнаружен этиловый спирт в концентрациях 3,4 ‰ и 5,3 ‰ соответственно; в крови, моче и органах трупа Д.О.Л. обнаружен клозапин: в крови в концентрации 0,06 мкг/мл, в моче – 0,22 мкг/мл, в почке – 0,25 мкг/мл, в печени – 0,98 мкг/мл, в желудке – 0,62 мкг/мл.
Обнаруженная в крови от трупа концентрация этанола может соответствовать у живых лиц тяжелому алкогольному отравлению, при котором возможна алкогольная кома и наступление смерти.
Концентрация клозапина в крови, органах трупа Д.О.Л. в несколько десятков раз меньше смертельной. Однако, к результатам обнаруженных концентраций клозапина в биологических средах и органах трупа можно относиться критически, поскольку в настоящее время отсутствуют стандартные методики определения указанного вещества в трупном материале, не имеется сведений о прижизненном и посмертном распределении клозапина в органах и тканях. К тому же, по данным литературы, при изолировании (извлечении) клозапина из трупного материала во время проведения судебно-химических исследований имеются потери вещества до 40-60%.
Клозапин и алкоголь являются препаратами, взаимно усиливающими токсическое воздействие друг друга на организм человека. Доказано, что при одновременном приеме небольшого количества алкоголя и клозапина даже в терапевтических концентрациях через 5-20 минут наблюдается нарушение сознания, переходящее в кому, с последующим смертельным исходом в случае неоказания медицинской помощи.
При судебно-медицинском исследовании трупа Д.О.Л. обнаружены морфологические признаки быстро наступившей смерти по гипоксическому типу: разлитые, синюшные трупные пятна, преимущественно жидкая кровь в полостях сердца и сосудах, отек головного мозга, отек легких, выраженные острые гемоциркуляторные нарушения в тканях и органах (точечные кровоизлияния в мягких тканях лица, под конъюнктивами нижних век, слизистой преддверия рта, верхних дыхательных путей, под легочной плеврой, под эпикардом, с венозным их полнокровием). Кроме того, при экспертном исследовании трупа были зафиксированы такие явления как отек ложа желчного пузыря и переполнение мочевого пузыря (500 мл). В отсутствии повреждений головного мозга такую совокупность признаков следует рассматривать как морфологические проявления острого токсического поражения центральной нервной системы.
На основании вышеизложенного комиссия экспертов пришла к выводу, что смерть Д. О.Л. наступила от острого сочетанного отравления этиловым спиртом и клозапином. Смерть Д.О.Л. находится в прямой причинно-следственной связи с сочетанным отравлением алкоголем и клозапином.
Сочетанное отравление у Д.О.Л., как вызвавшее расстройство жизненно важных функций организма, которое не могло быть компенсировано организмом самостоятельно, по признаку опасности для жизни квалифицируется, как причинившее тяжкий вред здоровью (пункт 6.2.9 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, Приложение к Приказу Минздравсоцразвития от 24 апреля 2008 года № 194н Об утверждении медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека).
Экспертной комиссией установлено, что причиненный Д.О.Л. вред здоровью, приведший к наступлению его смерти, был обусловлен именно взаимно усиливающимся токсическим воздействием алкоголя и клозапина на организм пострадавшего человека. Данное обстоятельство не позволяет определить сущность вреда здоровью, причиненного каждым из указанных веществ в отдельности, что в соответствии с п. 27 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека (Приложение к Приказу Минздравсоцразвития от 24 апреля 2008 года № 194н) не дает оснований для определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека каждым из указанных веществ в отдельности (т. 2 л. д. 179-183).
Допрошенные в судебном заседании эксперты № 1 и № 2 полностью подтвердили выводы проведенного ими в составе комиссии экспертного исследования и разъяснили, что у Д.О.Л. были установлены морфологические признаки, характерные при токсическом отравлении психотропными веществами в сочетании с алкоголем.
Приведенные выше заключения судебно-медицинских экспертиз в совокупности с показаниями в суде экспертов 1 и 2 позволяют суду установить причину и время наступления смерти потерпевшего, однако не свидетельствуют об установлении фактических обстоятельств причинения тяжкого вреда его здоровью, повлекшему по неосторожности смерть Д.О.Л.
Иные проведенные по делу экспертные исследования не могут быть положены в основу обвинительного приговора, поскольку свидетельствуют либо о невозможности по объективным причинам ответить на поставленные вопросы, позволяющими сделать вывод о причастности Ш.А.В. к совершению преступления, содержат сведения о наличии биологических следов иных лиц (даже животных) либо вообще ставят под сомнение факт присутствия Ш.А.В. в квартире Д.О.В. в период, установленный органом предварительного расследования, а именно с 05 часов 00 минут до 09 часов 00 минут 01 июля 2011 года.
Так, по заключению судебно-биологических экспертиз, на футболке, трусах и джинсах потерпевшего Д.О.Л., изъятых в ходе осмотра места происшествия, проведенными исследованиями кровь и сперматозоиды не обнаружены (т. 2 л. д. 190-191, л. д. 194-195, л. д. 202-203).
На кружке № 1, изъятой с места происшествия и представленной на экспертизу, обнаружена слюна человека, установить половую принадлежность которой не представилось возможным из-за недостаточного количества клеток плоского эпителия (клеток слюны), пригодных для цитологического исследования.
При определение групповой принадлежности слюны выявлен антиген Н (антигены А и В не выявлены), что свойственно человека с группой крови ОАВ, в выделениях которого содержится групповой антиген Н. Следовательно, слюна на кружке не могла произойти от Д.О.Л. На кружке № 2 , изъятой с места происшествия и представленной на экспертизу, произведенными исследованиями слюны не обнаружено (т. 2 л. д. 198-199).
Из заключения молекулярно-генетической экспертизы следует, что из образца буккального эпителия Ш.А.В. и следов слюны на кружке № 1, изъятой в ходе ОМП, получены препараты ДНК и проверено их экспертное исследование с применение методов молекулярно-генетической индивидуализации.
Для препарата ДНК, выделенной из образца буккального эпителия Ш.А.В., установлены индивидуальные генотипические комбинации по аутосомным локусам .
Препараты ДНК, выделенной из следов слюны на кружке № 1, изъятой в ходе ОМП, не содержат ДНК в количестве, достаточном для проведения анализа используемыми методами молекулярно-генетической индивидуализации человека и вероятно могли быть израсходованы на предыдущие методы исследования.
Указанное обстоятельство не позволяет провести идентификационное исследование данных объектов и сделать вывод об их принадлежности какому-либо конкретному лицу лили лицам, в том числе Ш.А.В.. (т. 2 л. д. 211-216)
При исследовании пучка из четырнадцати объектов, похожих на волосы, изъятых 01.07.2011 года при осмотре места происшествия (слева от электроплиты) — по адресу: ***:
— восемь волос являются волосами человека, происходят с головы, луковица имеется у 4-х из 8-ми волос, судя по характеру луковиц, волосы отжившие, выпавшие, данные волосы сходны между собой по большинству обычно сравниваемым морфологическим признакам и могли принадлежать одному человеку;
— остальные четыре волоса из 8-ми — без луковиц, судить об их жизнеспособности не представляется возможным, корневые концы имеют повреждения, характерные при воздействии на волосы твердых предметов, имеющих грани (не исключается, что зелены они при воздействии на данные волосы расчёской); три волоса из них являются седыми; один волос тёмно-коричневого цвета, длиной 53,0 см — при сравнительном исследовании данного волоса-улики с четырьмя волосами, выделенными 1 в группу — отмечено их резкое отличие по основным обычно сравниваемым морфологическим признакам;
— шесть волос из пучка — являются волосами животного (возможно, кошки).
Препарат ДНК, выделенный из луковиц четырёх волос-улик, не содержит ДНК в количестве и качестве достаточном для проведения анализа используемыми методами молекулярно-генетической индивидуализации человека.
Указанные обстоятельства позволяют сделать вывод о непригодности этого препарата ДНК для его использования в качестве амплификационной матрицы при шенении молекулярно-генетических индивидуализирующих систем ПДАФ-типа (т. 2 л.д.224-233).
Из заключения эксперта № *** от 03 февраля 2017 года следует, что на марлевом тампоне со смывом с полового члена трупа Д.О.Л., представленном на экспертизу, найдены единичные сперматозоиды (без крови). Кроме того, выявлены в малом количестве ядросодержащие эпителиальные клетки, высказаться о половой и региональной принадлежности которых не представилось возможным из-за их резких деструктивных изменений.
На марлевом тампоне с содержимым полости рта трупа Д.О.Л., представленном на экспертизу, морфологическим методом сперматозоиды не обнаружены, однако при использовании теста получен положительный результат реакции на наличие простато-специфического антигена (ПСА). Таким образом, полученные результаты исследования не позволяют исключить возможного наличия семенной жидкости в данном тампоне, произведенными исследованиями крови не обнаружено.
Из биологического материала на марлевых тампонах со смывом с полового члена, содержимым полости рта трупа Д.О.Л., образца крови трупа Д.О.Л. были получены препараты хромосомной ДНК, проведено их исследование с применением методов молекулярно-генетической индивидуализации.
В ходе экспертизы установлено, что генотипические признаки и половая принадлежность (мужской генетический пол) в препаратах ДНК, полученных из биологического материала на марлевых тампонах со смывом с полового члена, содержимым полости рта трупа Д.О.Л., и в препарате, полученном из образца крови трупа Д.О.Л., одинаковы, что указывает на то, что биологический материал в указанных объектах мог произойти от самого Д.О.Л.
Расчетная вероятность того, что биологический материал на марлевых тампонах со смывом с полового члена, содержимым полости рта трупа Д.О.Л. действительно произошел от самого Д.О.Л. составляет не менее 99,(9) %.
Генотипические признаки указанных выше препаратов не совпадают с генотипическими признаками образца буккального эпителия Ш.А.В. Характер выявленных несовпадений позволяет исключить принадлежность биологического материала в указанных объектах Ш.А.В.
На марлевом тампоне с содержимым прямой кишки трупа Д.О.Л., представленном на экспертизу, произведенными исследованиями крови не обнаружено, спермы не найдено (т. 2 л.д.241-252).
Что же касается заключения дактилоскопической экспертизы по следам пальцев и ладоней рук, изъятых в ходе осмотра места происшествия, то, как следует из выводов эксперта № *** от 22 ноября 2016 года, пятнадцать следов папиллярных узоров пальцев рук и три следа папиллярных узоров ладоней рук, перекопированные на тринадцать отрезков дактопленки, пригодные для идентификации личности в соответствии с заключением № *** от 30 сентября 2011 года (т. 3 л. д. 5-14), оставлены не Ш.А.В., а другим (другими) лицом (лицами) (т. 3 л.д. 23-28).
Приведенное в перечне доказательств, подтверждающих обвинение Ш.А.В., заключение амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (т. 3 л. д. 37-43) относится к изучению психического состояния подсудимого на предмет его возможности нести уголовную ответственность за совершенное деяние, но не свидетельствует об его участии в совершении преступления.
Судом проверен, оценен и отвергнут как доказательство вины подсудимого Ш.А.В. представленный стороной обвинения протокол осмотра компакт-диска, содержащего информацию с технических каналов связи по абонентскому номеру ***, используемому Дубровским О.Л. ( т. 3 л. д. 59- 140)
Из вышеуказанного протокола следует, что с 01 часа 54 минут до 09 часов 04 минут 01 июля 2011 года, то есть тогда, когда по версии органа предварительного следствия Ш.А.В. убедился в смерти Д.О.Л. и покинул квартиру, и в то же время тогда, когда, согласно показаниям потерпевшего Д.В.И., свидетелей Свидетель № 3, Свидетель № 4, П. и З., на видеозаписи они видели выходящего из подъезда мужчину, ранее вошедшего в подъезд вместе с потерпевшим, абонентский номер Д.О.Л. находился в диапазоне базовой станции, расположенной по адресу: ***, то есть в непосредственной близости от места проживания Д. в ***.
Этим же протоколом зафиксирован путь удаления абонентского номера Д.О.Л. от места проживания потерпевшего.
Так, в 10 часов 12 минут 01 июля 2011 года, то есть тогда, когда по версии органа предварительного расследования потерпевший Д. О.Л. был уже мертв, используемый им абонентский номер находился в диапазоне действия базовой станции, расположенной по адресу: *** в 10 часов 14 минут 01 июля 2011 года — в диапазоне базовой станции, расположенной по адресу: ***, а с 10 часов 44 минуты 01 июля 2011 года был уже не доступен.
Проанализировав представленный стороной обвинения протокол осмотра информации с технических каналов связи по абонентскому номеру Д. О.Л., суд приходит к убеждению в том, что содержащиеся в нем данные опровергают выводы органов предварительного следствия о времени совершения преступления в отношении Д.О.Л. в период с 05 часов 00 минут до 09 часов 00 минут 01 июля 2011 года, так как используемый потерпевшим абонентский номер в этот период времени и после него находился за пределами фактического места проживания Д.О.Л. и в достаточной удаленности он него, так и противоречат собственному выводу органа предварительного расследования о непричастности Ш.А.В. к хищению мобильного телефона Д. О.Л. ( т. 3 л. д. 157-160), в связи с чем не может быть положен судом в основу обвинительного приговора.
Суд отвергает как доказательство вины Ш.А.В. и представленный приговор Басманного районного суда города Москвы от 08 апреля 2014 года, в соответствии с которым Ш.А.В. признан виновным и осужден за совершение в 2009 году преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 4 ст. 162 ; ч. 4 ст. 111 УК РФ, в отношении Б.А.А., в ходе которых Ш.А.В. использовал аналогичный способ применения насилия в отношении потерпевшего путем введения в его организм медицинского препарата «Азалептин», что, по мнению стороны обвинения, дополнительно свидетельствует о том, что преступление в 2011 году в отношении Д.О.Л. совершил именно подсудимый Ш.А.В..
Вышеупомянутый приговор, хотя и имеет в силу ст. 90 УПК РФ преюдициальное значение, однако устанавливает обстоятельства, не относящиеся к пределам настоящего судебного разбирательства с учетом положений ст. 252 УПК РФ, в связи с чем вывод органа предварительного следствия о том, что факт осуждения Ш.А.В. за совершение преступления при схожих обстоятельствах также подтверждает его причастность к наступлению по неосторожности смерти Д.О.Л., является необоснованным.
Что касается явки с повинной Ш.А.В. от 22 мая 2015 года (т. 2 л. д. 4), а также его показаний при допросе в качестве подозреваемого ( т.2 л. д. 26-30), то суд, принимая во внимание доводы Ш.А.В. в суде о наличии у него причин для самоговора, которые стороной обвинения не опровергнуты, а также исходя из положений действующего уголовно-процессуального закона, предоставляющего Ш.А.В. право давать любые показания по делу либо отказаться от дачи показания вообще, считает, что одно лишь признание подсудимым своей вины, если оно не подтверждено совокупностью других собранных по делу доказательств, не может служить основанием для постановления обвинительного приговора.
Оценив представленный протокол явки с повинной, суд приходит к выводу что он не является достоверным доказательством, а лишь говорит суду о той версии произошедшего, которая была изложена Ш.А.В. на момент содержания его в ФКУ Т-2 по Владимировской области. Несмотря на то, что Ш.А.В. в ходе судебного заседания утверждал, что протокол явки с повинной написан им добровольно, суд принимает во внимание на его показания в части применения к нему недозволенных методов содержания в условиях тюрьмы сотрудниками исправительного учреждения, в связи с чем суд относиться критически к протоколу явки с повинной, учитывая, что явка с повинной является добровольное сообщение лицо совершенном им преступлении и должна оцениваться в совокупности с другими доказательствами.
При этом, из протоколов допросов Ш.А.В. в качестве обвиняемого 07 ноября 2016 года ( т. 2 л. д. 36-38) и 22 марта 2017 года ( т. 2 л.д. 71-74) следует, что, признавая вину по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, Ш.А.В. показаний по существу предъявленного обвинения не давал, реализуя свое право, гарантированное ст. 51 Конституции Российской Федерации, что опровергает вывод стороны обвинения о последовательности его показаний, отсутствии в них противоречий и объективном подтверждении другими собранными по делу доказательствами.
По смыслу закона, в силу принципа презумпции невиновности обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, в том числе отдельных его составляющих (формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и т.д.), толкуются в пользу подсудимого.
Проанализировав и оценив все доказательства, представленные стороной обвинения, как каждое в отдельности, так и в их совокупности, суд приходит к убеждению, что причастность Ш.А.В. к совершению преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ не была доказана ни в ходе предварительного следствия, ни в ходе судебного разбирательства, в связи с чем он подлежит оправданию по предъявленному обвинению.
Учитывая изложенное и то, что возможность собирания дополнительных доказательств по делу в настоящее время не утрачена, суд на основании ч. 3 ст. 306 УПК РФ направляет уголовное дело руководителю СО по Басманному району СУ по ЦАО ГСУ СК Российской Федерации по городу Москве для производства предварительного расследования и установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.
Мера пресечения, избранная на досудебной стадии производства по настоящему уголовному делу в отношении Ш.А.В. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, подлежит отмене.
Вещественных доказательств по делу не имеется.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 302, 304-306 УПК РФ, суд
ПРИГОВОРИЛ:
Оправдать Ш.А.В. по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, на основании п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ в связи с непричастностью подсудимого к совершению преступления.
Меру пресечения Ш.А.В. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении – отменить.
Признать за Ш.А.В. право на реабилитацию в соответствии с положениями, регламентированными главой 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
Уголовное дело направить руководителю СО по Басманному району СУ по ЦАО ГСУ СК Российской Федерации по городу Москве для производства предварительного расследования и установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.
Оправдательный приговор Басманного районного суда может быть обжалован в апелляционном порядке в Московский городской суд в течение 10 суток со дня его провозглашения.
Наш адрес
Москва, Новогиреевская улица, 14, корп. 3