Признаки хищения наркотических средств

В п. 1 примечаний к ст. 158 УК РФ приведены объективные (противоправность, безвозмездность, изъятие и (или) обращение в пользу виновного или других лиц, чужое имущество, ущерб собственнику или иному владельцу) и субъективные (корыстная цель) признаки хищения. Согласно закону приведенные признаки распространяются на все хищения, ответственность за которые предусмотрена УК РФ.

Однако в литературе неоднократно обращалось внимание на то, что несмотря на законодательные положения предложенные признаки хищения за пределами гл. 21 УК РФ нельзя признать универсальными. Некоторые из перечисленных в п. 1 примечаний к ст. 158 УК РФ признаков имеют свои особенности, а другие и вовсе не являются конструктивными элементами состава преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ.

Согласно позиции Пленума Верховного Суда РФ хищение наркотических средств — противоправное их изъятие у юридических или физических лиц, владеющих ими законно или незаконно, а также сбор растений, включенных в Перечень, утвержденный постановлением Правительства РФ от 27 ноября 2010 г. N 934, либо их частей с земель сельскохозяйственных и иных предприятий, а также с земельных участков граждан, на которых незаконно выращиваются эти растения. Обращает на себя внимание отсутствие в определении таких признаков хищения, как: безвозмездность, обращение в пользу виновного или других лиц, ущерб собственнику или иному владельцу, корыстная цель.

Ответственность по ст. 229 УК РФ наступает за хищение наркотических средств в любой форме, что находит отражение в правоприменительной практике.

К. совершил тайное хищение 5 ампул морфина у своего тяжелобольного родственника (кража).

П., зная, что Ж. занимается сбытом наркотических средств и планирует приобрести автомашину, предложил последнему обменять 100 г гашишного масла на автомобиль марки «Тойота Корона Премио» 1996 года выпуска, стоимостью 200 000 руб., которого у него никогда не было. Далее П. получил от Ж. гашишное масло массой 100,1 г в счет платы за несуществующую автомашину, совершив тем самым их хищение путем обмана и злоупотребления доверием (мошенничество).

Старшая медицинская сестра хирургического отделения, являясь лицом, ответственным за приобретение, хранение, отпуск, использование наркотических средств, систематически изымала ампулы с лекарственным препаратом «промедол» путем подлога медицинской документации, скрывая наличие у нее вверенного имущества (присвоение).

Инспектор штаба, ответственный за сохранность вещественных доказательств в камере хранения отдела полиции, совершил хищение более 200 г различных наркотических средств путем их потребления по месту службы (растрата).

Е., являясь потребителем наркотиков, увидел ранее незнакомого ему П., который организовывал тайник-закладку. Е. нанес П. удар рукой в область головы, а затем открыто похитил наркотическое средство «спайс» в крупном размере (насильственный грабеж).

П. зашел в лифт вместе с врачом скорой помощи К., прибывшим по вызову о тяжелом состоянии малолетнего. Находясь в лифте, П. высказал угрозу насилия опасного для жизни врача К. словами: «Если ты мне не дашь морфин, то я тебя убью», при этом удерживал свою руку в кармане надетой на нем олимпийки, имитируя наличие у него предмета, обладающего колюще-режущими свойствами. К., реально опасаясь за свою жизнь, передал П. одну ампулу с наркотическим средством морфином и одну ампулу с психотропным веществом диазепамом (разбой).

В одном из практикообразующих решений высшей судебной инстанции обращено внимание на то, что хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ, совершенное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, полностью охватывается диспозицией п. «в» ч. 3 ст. 229 УК РФ и дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 162 УК РФ или ст. 163 УК РФ не требует.

Не вдаваясь в дискуссию о включении в понятие противоправности как признака хищения так называемой уголовной противоправности, обратим внимание на следующее. Поскольку предмет преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ, ограничен в обороте (ч. 2 ст. 129 ГК РФ), под противоправностью хищения наркотических средств следует понимать не только противоречие изъятия (обращения) воле их владельца, общим положениям гражданского законодательства о собственности (ст. 1, 2, 10, 209, 235 и т.п. ГК РФ), но и иным специальным нормам позитивного права (ст. 2, 14, 24, 25 Федерального закона от 8 января 1998 г. N 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах»).

Когда владелец наркотических средств известен, у правоприменителя не возникает проблем с подтверждением того, что изъятие (обращение) наркотических средств осуществлено вопреки или помимо его воли.

О. похитил у своей тяжело больной родственницы 8 ампул морфина. Далее в разные дни О. продал указанные ампулы (по 4 шт.) лицу, действующему в рамках оперативно-разыскного мероприятия «проверочная закупка», за что осужден по ч. 1 ст. 228.1, ч. 1 ст. 228.1, ч. 1 ст. 229 УК РФ.

К. через тайник-закладку получил наркотическое средство для личного употребления, которое положил на панель приборов машины. Н. просил К. поделиться запрещенным веществом, но последний отказал. Когда К. вышел из машины, Н. отсыпал себе часть наркотического средства, находящегося в свертке. На ближайшем посту ДПС К. и Н. задержаны сотрудниками полиции.

Действия Н. квалифицированы по ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

Ж., зная, что М. занимается распространением наркотиков, возил его по местам организации тайников-закладок. Ж. сам тайники не организовывал, но знал их местонахождение. В один из дней Ж. встретил своего знакомого У. и предложил ему самостоятельно заняться распространением наркотических средств и, получив согласие последнего, тайно изъял из тайника М. наркотическое средство массой более 400 г. Часть полученных таким образом наркотических средств Ж. и У. сбыли. Ж. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30, ч. 5 ст. 228.1, ч. 4 ст. 229 УК РФ.

Сложнее вопрос квалификации, когда лицу, изъявшему наркотическое средство, неизвестен его владелец. В подобных случаях юридическая оценка по ст. 229 УК РФ носит противоречивый характер либо вовсе не дается.

Б., организуя тайники-закладки с наркотическим средством с целью сбыта, заметил неизвестное лицо, которое осуществляло аналогичные действия. Б. стал следить за неизвестным и после того, как последний отходил от места организованного тайника, он (Б.) изымал наркотические средства. В дальнейшем наркотические средства, полученные от куратора, Б. сбывал через тайники-закладки в составе организованной группы, а изъятые у неизвестного лица — путем контактного сбыта из рук в руки единолично, за что осужден по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «г» ч. 4 ст. 228.1, п. «г» ч. 4 ст. 228 УК РФ. В рамках расследования уголовного дела материалы в части хищения наркотических средств даже не выделялись в отдельное производство для принятия процессуального решения.

К. найденную на земле сим-карту вставила в свой телефон и обнаружила, что при помощи абонентского номера осуществляется доступ к аккаунту в приложении «Телеграм». Изучив переписку, К. поняла, что бывший владелец абонентского номера является закладчиком наркотических средств в интернет-магазине. К., используя приложение, вступила от имени бывшего владельца сим-карты в переписку с оператором-куратором о возможности продолжить сбыт. В результате оператор сообщил К. место нахождения оптовой партии наркотических средств, которое она впоследствии изъяла для собственного употребления, что квалифицировано по ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

Ц. с балкона увидел, как неизвестный на улице организует тайник-закладку, после чего вышел и забрал наркотическое средство себе, за что осужден по ч. 1 ст. 228, п. «д» ч. 2 ст. 229 УК РФ.

Однако зачастую в аналогичных ситуациях правоприменитель не квалифицирует действия обвиняемых по ст. 229 УК РФ.

Р., являясь потребителем наркотических средств, находясь у себя дома, увидел в окно, как неизвестное лицо у столба положило что-то, а после произвело фотофиксацию. Р. понял, что неизвестный организовал тайник-закладку с наркотическим средством, после чего вышел на улицу и забрал ее себе. Часть полученного таким образом наркотического средства Р. сбыл лицу, участвовавшему в оперативно-разыскном мероприятии «проверочная закупка», другую часть оставил себе. Осуждая Р. по ч. 1 ст. 228, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ, суд, сославшись на примечание к ст. 158 УК РФ, исключил из объема обвинения указание на п. «д» ч. 2 ст. 229 УК РФ, объяснив тем, что по уголовным делам о хищениях, в том числе наркотических веществ, подлежит обязательному доказыванию их принадлежность конкретному собственнику или иному владельцу как необходимое условие установления признаков хищения и правильного применения уголовного закона. Доводы обвинения о том, что наркотическое средство Р. похитил из тайника, сделанного неустановленным в ходе следствия лицом, предположительны.

Подобный подход нельзя признать безупречным. Обстоятельства дела (организация закладки, фотофиксация) свидетельствовали о том, что виновный, будучи наркозависимым, ранее неоднократно приобретая запрещенные вещества через тайники-закладки, осознавал, что изымает наркотическое средство из тайника, организованного иным лицом, игнорирует его волю, т. е. действует вопреки ей. Данные обстоятельства носили не предположительный, а очевидный характер.

Не имея средств для приобретения наркотических средств, некоторые лица «трудоустраиваются» в интернет-магазины распространителями наркотических средств с целью завладения запрещенными веществами для личного потребления или самостоятельного сбыта. Оценка судами наличия или отсутствия воли владельца наркотических средств на их изъятие лицом, которому предоставлена информация о месте нахождения тайника, как составляющая противоправности хищения в подобных случаях также неединообразна.

П. «тайно похитил наркотическое средство в крупном размере общей массой не менее 10,42 г, обратив его тем самым в свое незаконное владение и намереваясь впоследствии распорядиться им по собственному усмотрению, а именно самостоятельно сбывать в нарушение имеющейся договоренности с лицом, уголовное дело в отношении которого выделено в отдельное производство». Действия П. квалифицированы по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

Однако встречается и принципиально иной подход.

Я. «трудоустроился» в интернет-магазин по распространению наркотических средств, желая их получить для личного употребления и не намереваясь сбывать. После отправки фотографий своего паспорта, приобретенных весов и упаковочного материала Я. получил от куратора информацию о месте нахождения тайника-закладки с оптовой партией наркотического средства и 15 000 руб. для проезда и проживания по месту предполагаемого сбыта. Виновный забрал из тайника оптовую партию запрещенных веществ, которую расфасовал на 20 разовых доз, отправил фотоотчет об этом куратору, получив еще 3000 руб. в качестве аванса. Далее Я. стал употреблять полученные наркотические средства, но был задержан сотрудниками полиции, прибывшими по сообщению работников хостела, где проживал, о неадекватном поведении постояльца. Суд первой инстанции квалифицировал действия Я. по ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ. Суд апелляционной инстанции приговор изменил, оправдав Я. по п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ по следующим основаниям.

По смыслу закона, указал суд, как тайное хищение наркотических средств следует квалифицировать действия лица, совершившего их незаконное изъятие в отсутствие и без ведома собственника или иного владельца. Исходя из обвинения указание забрать наркотические средства из тайника Я. получил от неустановленного лица — «оператора», осуществлявшего их незаконное распространение. После этого он прибыл по указанному «оператором» адресу и извлек наркотики из тайника. Таким образом, указанные в обвинении действия Я. не образуют тайного хищения наркотических средств, поскольку совершены с ведома их владельца.

Решение представляется спорным.

Во-первых, хищение наркотических средств может быть совершено в любой форме. В данном случае умысел на совершение преступления возник у Я. до получения наркотических средств, которые переданы ему «оператором» под влиянием обмана, следовательно, формой их хищения является мошенничество, а не кража. Во-вторых, действительно, партия наркотического средства из тайника изъята Я. с ведома неустановленного лица (оператора). Однако изъято вопреки и помимо воли владельца запрещенных веществ, поскольку она (воля) была ограничена обманными действия виновного, не желавшего участвовать в сбыте запрещенных веществ.

Сказанное находит отражение в решениях высшей судебной инстанции.

По делу Луцикова Верховный Суд РФ отклонил жалобу осужденного на отсутствие признаков хищения наркотических средств, указав следующее. Луциков, получив от куратора информацию о месте нахождения тайника, забрал из него 25 свертков с наркотическим средством для дальнейшего сбыта. Однако, придя в гостиницу, он вместо организации тайников-закладок стал потреблять полученные наркотические средства. Осужденным организован лишь один тайник, сведения о котором куратору он не передал из-за нахождения в состоянии опьянения. В дальнейшем Луциков общения с куратором избегал, продолжая употреблять полученные наркотические средства. Верховный Суд РФ согласился с позицией нижестоящих судов о том, что осужденным совершено хищение наркотических средств, а его действия следует квалифицировать по ст. 228, 229 УК РФ.

Еще более сложными для квалификации являются ситуации, когда лица, осуществляющие сбыт наркотических средств через тайники-закладки, изымают часть полученных от кураторов запрещенных веществ для личного употребления или самостоятельного сбыта. Например, С. и П. часть полученных от куратора наркотических средств для организации тайников-закладок оставляли себе (отсыпали) для личного употребления, за что осуждены в том числе по пп. «а», «д» ч. 2 ст. 229 УК РФ.

Однако в большинстве случаев подобные факты не квалифицируются по ст. 229 УК РФ.

Суд исключил из обвинения К. и Р. п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ как излишне вмененный, указав, что по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 229 УК РФ, доказыванию подлежит их принадлежность конкретному собственнику или иному владельцу как необходимое условие установления признаков хищения. Однако собственник наркотических средств установлен не был. Данных о том, что отсутствие изъятого (отсыпанного) вещества могло быть обнаружено его владельцем, не имеется. В силу п. 132 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14, если лицо незаконно приобретает наркотическое средство с целью сбыта, то указанные действия следует квалифицировать как покушение на незаконный сбыт наркотических средств. При таких обстоятельствах действия К. по обособлению запрещенного вещества в количестве 2,10 г суд расценил как незаконное приобретение наркотического средства в целях последующего сбыта.

При рассмотрении уголовного дела в отношении Билалова Верховный Суд РФ решения нижестоящих судов изменил и оправдал последнего по ст. 229 (2 эпизода) УК РФ, указав следующее. Действия Билалова, который часть наркотического средства, предусмотренного для совместного сбыта, оставил себе для личного употребления, не могут рассматриваться как хищение, а содеянное им полностью охватывается диспозицией ст. 228 УК РФ, предусматривающей ответственность за незаконное хранение наркотического средства, и квалификация его действий по ст. 229 УК РФ как хищения этого наркотического средства является излишней, в связи с чем осуждение Билалова по п. «д» ч. 2 ст. 229 УК РФ подлежит исключению из приговора. Судебная коллегия также отметила, что ни органом предварительного расследования, ни судами не было получено каких-либо объективных доказательств, свидетельствующих о том, что Билалов, оставляя себе для личного употребления часть средств, предназначенных для сбыта, действовал против воли и желания другого соучастника преступлений, также владеющего данным наркотическим средством, который к тому же не был установлен.

Представляется, что причины подобных решений носят не уголовно-правовой, а доказательственный характер, поскольку связаны с неустановлением, по мнению суда, отсутствия воли соучастников на изъятие наркотических средств виновным как признака противоправности, обязательного для хищения. Признание подсудимым своей вины в части тайного обособления наркотических средств от соучастников, если оно не подтверждено совокупностью собранных по делу доказательств, не может служить основанием для вынесения обвинительного приговора (абз. 2 п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. N 55 «О судебном приговоре»). Специфика расследования уголовных дел в отношении закладчиков наркотических средств, «трудоустроенных» в различные интернет-магазины, как правило, не позволяет добыть помимо признательных показаний обвиняемых иных доказательств, свидетельствующих об отсутствии направленности умысла организаторов преступной деятельности на изъятие виновным части запрещенных веществ. Нельзя полностью исключить и тот факт, что обособление наркотических средств от общей массы, предназначенной для сбыта, является своеобразной формой оплаты за выполнение закладчиком «работы».

Анализ правоприменительной практики за 2013-2022 гг. показал, что изъятие наркотических средств лицами, случайно обнаружившими тайники-закладки, не квалифицируется по ст. 229 УК РФ.

М. спустился в овраг по нужде, где увидел трубу, к которой при помощи магнита был прикреплен сверток. Ранее не употреблявший наркотические средства М., тем не менее, понял, что это тайник-закладка, а в свертке — наркотик. Не определившись, что с ним делать, М. положил его себе в карман. Выбравшийся из оврага М. задержан сотрудниками полиции и в дальнейшем осужден по ч. 2 ст. 228 УК РФ.

Наркозависимый С., гуляя у гаражного кооператива, обратил внимание на пакет, слегка прикопанный в снегу, развернув его, обнаружил в нем 29 свертков. Для С. стало очевидно, что он обнаружил оптовую закладку с наркотиками. Придя домой, С. употребил часть найденного наркотического средства, после чего был задержан сотрудниками полиции, прибывшими по вызову соседей, сообщивших о его неадекватном поведении. В дальнейшем С. осужден по ч. 2 ст. 228 УК РФ.

Более того, не квалифицируются по ст. 229 УК РФ действия так называемых «чаек», которые, не имея средств на приобретение наркотических средств, осуществляют поиск тайников-закладок в общедоступных местах.

Ввиду отсутствия средств в сети Интернет заказал и оплатил для собственного употребления наркотическое средство массой всего 0,31 г. По сведениям, предоставленным оператором, нашел и изъял в гаражном кооперативе из тайника запрещенное вещество. Далее В., полагая, что рядом с местом обнаружения наркотических средств могут находиться и иные закладки, стал их искать и нашел еще 4 тайника с аналогичными свертками с тем же запрещенным веществом общей массой 2,26 г. Способ организации тайников, упаковка и вид наркотических средств давали В. все основания полагать, что дополнительно приисканные 4 закладки принадлежали лицу, у которого он приобрел запрещенное вещество массой 0,31 г. В. осужден по ч. 2 ст. 228 УК РФ за незаконное приобретение и хранение наркотического средства в 5 свертках массой 2,57 г.

Таким образом, правоприменитель преимущественно не квалифицирует по ст. 229 УК РФ случаи:

— фиктивного трудоустройства в качестве закладчиков наркотических средств в интернет-магазины с последующим завладением запрещенными веществами в личных целях;

— обособление наркотических средств, полученных от соучастников для совместного сбыта, для их использования в личных целях (употребление или самостоятельный сбыт);

— преднамеренного или случайного обнаружения с последующим изъятием наркотических средств из чужих тайников-закладок.

В таких случаях правоприменитель ссылается на отсутствие того или иного признака хищения (противоправность, изъятие, причинение ущерба собственнику или иному владельцу). Представляется, однако, что в приведенных примерах формально содержатся все признаки хищения, приведенные в примечании 1 к ст. 158 УК РФ, а причины переквалификации (оправдания) лежат вне уголовного права.

Ситуации даже случайного обнаружения тайников-закладок нельзя рассматривать в плоскости разграничения кражи и находки. Наркотическое средство, находясь в тайнике-закладке, вообще может сменить владельца, так как в силу п. 13 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14 сбыт может быть совершен путем сообщения о месте хранения запрещенного вещества приобретателю. Тайник-закладка в местах общего пользования — это место хранения наркотических средств, что осознается лицами, совершающими их изъятие. Наркотические средства в подобных местах нельзя признать выбывшим из обладания владельца (брошенные, потерянные, забытые), а значит, их изъятие при наличии иных признаков является хищением.

Фиктивное трудоустройство с последующим завладением, как и обособление наркотических средств одним из соучастников для собственных нужд, содержит все признаки хищения, так как указанные лица совершают с корыстной целью противоправное изъятие (обращение) запрещенных веществ в свою пользу, причиняя ущерб их владельцу.

Почему же тогда правоприменитель в большинстве случаев не квалифицирует подобные случаи по ст. 229 УК РФ? Объяснение видится вот в чем.

Если лицо находит в общественном месте и забирает для личного употребления чужую закладку с наркотическим средством в размере менее значительного, то оно понесет уголовную ответственность за совершение тяжкого преступления (ч. 1 ст. 229 УК РФ). Однако лицо, приобретающее за плату для личного употребления через тайник-закладку наркотическое средство в размере менее значительного, вообще не понесет уголовную ответственность (ст. 6.8 КоАП РФ). Получается, что разница в преступном и непреступном поведении состоит лишь в отсутствии финансирования рынка незаконного оборота наркотиков!

Если лицо «трудоустраивается» закладчиком и получает наркотические средства в крупном размере для дальнейшего сбыта, после чего его задерживают, то оно понесет ответственность за покушение на особо тяжкое преступление (ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ). Если же лицо «трудоустраивается» закладчиком и получает наркотические средства в крупном размере исключительно для собственного употребления, то оно должно нести ответственность по совокупности оконченных преступлений, относящихся к тяжким и особо тяжким (ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ). Получается, что более суровой ответственности подлежит потребитель наркотических средств, а не их сбытчик.

Если лицо, занимающееся сбытом, в дополнение к полученным для этих целей от соучастника наркотическим средствам в крупном размере приобретает в сети Интернет для собственного употребления запрещенное вещество в размере менее значительного, то для него ответственность наступает лишь по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ. Если же указанное лицо не будет приобретать отдельно наркотические средства, а отсыплет для личного употребления из предназначенных для сбыта, то понесет ответственность по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1, ч. 1 ст. 229 УК РФ. Получается, что в данной ситуации уголовный закон защищает интересы наркобизнеса.

Почему же обсуждаемые деяния нельзя квалифицировать по ст. 229 УК РФ? Формально они укладываются в понятие хищения наркотических средств, приведенное в п. 23 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14, это — противоправное изъятие у юридических или физических лиц, владеющих ими законно или незаконно.

В подобных случаях отказ от привлечения к ответственности по ст. 229 УК РФ возможен, но лишь путем признания факта изъятия наркотических средств малозначительным деянием (ч. 2 ст. 14 УК РФ). В таком случае получение наркотических средств подобными способами для дальнейшего сбыта будет охватываться ст. 228.1 УК РФ, а для личного употребления — ст. 228 УК РФ.

Если же признание хищения наркотических средств малозначительным деянием с учетом конкретных обстоятельств дела невозможно, содеянное следует квалифицировать следующим образом.

При применении ст. 229 УК РФ дополнительная квалификация деяния как приобретения наркотических средств не требуется, так как оно охватывается составом хищения. Хищение же наркотических средств с последующим их хранением, переработкой, перевозкой, пересылкой, сбытом надлежит квалифицировать по ст. 229 УК РФ, а также с учетом конкретных обстоятельств дела — по совокупности по ст. 228 или 228.1 УК РФ (п. 25 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14).

Некоторыми авторами утверждается, что для квалификации по ст. 229 УК РФ хищение наркотических средств должно быть безвозмездным, т. е. «бесплатным, без их возврата в натуральной форме или компенсации их стоимости в денежном эквиваленте либо в виде иных материальных ценностей». Другие же полагают, что безвозмездность является обязательным признаком хищений наркотических средств, но лишь для случаев их изъятия (обращения) из законного владения.

Представляется, что это не так. Наркотические средства и психотропные вещества, участвующие в легальном обороте, зачастую имеют достаточно низкую стоимость. Например, стоимость ампулы морфина составляет менее 50 руб., а промедола — менее 70 руб. Признание безвозмездности обязательным признаком хищения наркотических средств сделает невозможным квалификацию по ст. 229 УК РФ случаев тайного (открытого) их изъятия в аптеке или медицинском учреждении с оставлением средства расчета, например, 500 руб. за упаковку из 10 ампул морфина.

Следует согласиться с криминалистами, которые не относят безвозмездность как отсутствие надлежащего эквивалента к обязательным признакам хищения наркотических средств. Основания запрета деяния, предусмотренного ст. 229 УК РФ, существенным образом отличаются от оснований запрета хищений, предусмотренных гл. 21 УК РФ.

Подобный подход находит отражение и на практике.

П., имея задолженность за продажу совместного автомобиля перед О., всячески уклонялся от возврата долга. О., вступив в сговор с Б., вместе с ним отобрал у П. ключи от дома, в котором он проживал и выращивал коноплю. Далее О. и Б. совместно проникли в жилище П. и похитили из него 13 пакетов с наркотическим средством и части растений, содержащих наркотические средства. О. и Б. осуждены по ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

Изъятие (обращение) наркотических средств представляет собой их исключение из обладания собственника или иного лица, в чьем ведении или под охраной которого они находятся.

При отсутствии действий, непосредственно направленных на исключение наркотических средств из владения иного лица, содеянное не может квалифицироваться как покушение на хищение наркотических средств, что находит отражение в практикообразующих решениях высшей судебной инстанции.

Обсуждая план разбойного нападения на квартиру и предполагая, что кроме ценностей там могут находиться наркотики, Хадеев с соучастниками договорились о завладении наркотиками в случае обнаружения. Однако при нападении никаких действий, направленных на завладение наркотиками, они не совершали. Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговора и кассационного определения указание на осуждение по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «б», «в» ч. 3 ст. 229 УК РФ как излишне вмененное. В другом случае четверо злоумышленников с целью хищения наркотического средства незаконно против воли потерпевшего проникли в его дом, применили к нему насилие, не опасное для жизни и здоровья. Однако потерпевший смог вырваться и убежать, а обвиняемые самостоятельно не нашли запрещенные вещества, что квалифицировано по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

В п. 23 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14 отсутствует указание на возможность совершения хищения наркотических средств путем их обращения в пользу виновного или других лиц. Полагаем, что приведенные разъяснения не следует воспринимать как невозможность совершения преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ, путем мошенничества, присвоения или растраты, что находит отражение в уже приведенной нами правоприменительной практике.

Предметом преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ, выступают наркотические средства, которые: 1) находятся в законном или незаконном владении кого-либо; 2) являются чужими для виновного.

Как известно, предмет хищения обладает физическими, экономическими и юридическими признаками. Применительно к ст. 229 УК РФ признаки предмета хищения имеют свои особенности.

Предметами рассматриваемого преступления являются ограниченные в обороте материальные объекты, перечисленные в диспозиции ст. 229 УК РФ. Исходя из объекта преступления экономический признак предмета хищения ст. 229 УК РФ определяется не стоимостью запрещенных веществ, а вложением труда в их создание. Наиболее актуальным является вопрос о наличии экономического признака в случаях, когда предметом хищения выступают растения, содержащие запрещенные вещества.

Согласно абз. 2 п. 5 ранее действовавшего постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 апреля 1993 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, сильнодействующими и ядовитыми веществами» не может рассматриваться как хищение сбор наркосодержащих растений на полях сельскохозяйственных предприятий и земельных участках граждан, которые их не сеяли и не выращивали. Такие действия квалифицируются как незаконное приобретение наркотических средств.

Осужденные на автомашине ежедневно ездили по деревням, где с приусадебных участков изымали наркосодержащие растения мака. Исключая хищение наркотических средств из юридической квалификации содеянного, вышестоящий суд указал, что мак, который собирали обвиняемые, рос на приусадебных участках как сорняк, специально его не сеяли и не выращивали.

Анализ практики показывает, что приведенные разъяснения и в настоящее время не потеряли своей актуальности. С. с целью неправомерного получения для личного употребления наркотических средств прибыл в садоводческое товарищество, где, пройдясь по огородам, собрал с разных участков дикорастущие растения мака в количестве 34 кустов, что квалифицировано только по ч. 1 ст. 228 УК РФ.

В п. 23 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14 разъясняется, что хищение наркотических средств может быть осуществлено путем сбора растений или частей, содержащих запрещенные вещества, с земель сельскохозяйственных и иных предприятий, а также с земельных участков граждан, на которых незаконно выращиваются эти растения. З. срезал 160 кустов, 630 головок мака на поле, где это растение выращивалось в промышленных масштабах, после чего был задержан охраной. Действия З. квалифицированы по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 229 УК РФ.

Следовательно, растения, содержащие запрещенные вещества, могут выступать предметом преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ, если в их создание вложен человеческий труд и до момента их изъятия они извлечены полностью или иным образом отделены от окружающей природной среды (выращиваются на обособленных территориях).

Юридический признак предмета хищения в ст. 229 УК РФ также имеет свои особенности.

Потерпевшая, имеющая онкологическое заболевание, по рецепту лечащего врача в аптеке получала лекарственный препарат «омнопон», содержащий наркотические средства морфин и кодеин. Ее супруг, осуществлявший за ней уход, тайно похитил 2 ампулы с препаратом «омнопон», которые употребил путем инъекций, за что осужден по ч. 1 ст. 229 УК РФ.

Может показаться, что в силу ч. 1 ст. 256 ГК РФ, ст. 34, 35 СК РФ указанный лекарственный препарат являлся совместной собственностью супругов и для виновного чужим не являлся. Однако согласно ч. 2 ст. 256 ГК РФ, ч. 2 ст. 36 СК РФ препарат «омнопон», в рассматриваемой ситуации выступавший предметом изъятия, имеет индивидуально-определенное назначение и является вещью индивидуального пользования, а значит, признается собственностью того супруга, который им пользовался. Следовательно, виновное лицо похитило чужое имущество, являющееся не совместной, а индивидуальной собственностью его супруги, причинив ей ущерб как законному владельцу.

Правоприменительная практика рассматривает индивидуальной собственностью супругов наркотические средства, не являющиеся медицинскими препаратами, признавая их чужими для виновного.

Я. узнала, что ее муж является потребителем наркотических средств, после чего на заднем дворе своего дома в бочке обнаружила бутылку, в которой находилось наркотическое средство кустарного изготовления — масло каннабиса (гашишное масло).

В дальнейшем Я. за два раза продала часть похищенного ею у мужа наркотического средства лицу, добровольно участвовавшему в проведении проверочной закупки. Я. осуждена по п. «б» ч. 3 ст. 228.1 (2 эп.), ч. 1 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ. По уголовному делу супруг Я., у которого фактически были похищены наркотические средства, потерпевшим по данному уголовному делу не признавался, а имел в нем статус свидетеля.

При хищении наркотических средств без применения насилия потерпевшим не могут признаваться лица, владевшие ими ранее незаконно, так как им имущественный вред не причиняется. Если при изъятии предмета с ограниченной оборотоспособностью к лицу, владеющему им незаконно, применяется насилие, то ему причиняется физический вред, и оно может быть признано потерпевшим.

Поскольку причинение ущерба (вреда) не указано в качестве признака хищения наркотических средств в п. 23 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14, возникла дискуссия относительно момента окончания преступления, предусмотренного ст. 229 УК РФ.

Анализ содержания п. 23 постановления Пленума от 15 июня 2006 г. N 14 и его сопоставление с п. 6 постановления Пленума от 27 декабря 2002 г. N 29 позволил некоторым авторам прийти к выводу о том, что «момент окончания наркохищений перенесен на более ранний этап — момент изъятия виновным запрещенного или ограниченного в обороте предмета, при этом в указанном случае не учитываются ни намерения виновного лица о распоряжении похищенным, ни реальная возможность осуществить такое распоряжение». Авторы полагают, что в ст. 229 УК РФ закреплен формальный состав преступления. В качестве аргументов выступают отсутствие ущерба в понятии хищения наркотических средств, а также то, что приобретение запрещенных веществ, которое охватывается хищением, окончено с момента их получения.

Большинство же исследователей полагает, что момент окончания хищения наркотических средств определяется его формой. Преступление, предусмотренное ст. 229 УК РФ, является оконченным с момента изъятия (обращения) запрещенных веществ и появления у лица реальной возможности распорядиться ими по своему усмотрению, за исключением хищения путем разбоя, которое окончено с момента нападения. В п. 9 ранее действовавшего постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 апреля 1993 г. N 2 разъяснялось, что преступление, предусмотренное чч. 1 и 2 ст. 224.1 УК РСФСР (хищение наркотических средств), является оконченным с момента завладения, а хищение наркотических средств, совершенное путем разбойного нападения, следует считать оконченным с момента нападения с целью завладения этими средствами.

Практика в части материальных составов хищений пошла именно по этому пути.

М., находясь вместе с друзьями в квартире своего знакомого, обнаружил контейнер с наркотическим средством, который положил себе в карман. Однако сразу после этого в квартире произошел конфликт, в ходе которого было разбито стекло в жилом помещении и всех участников застолья доставили в отдел полиции, где у М. изъяли наркотическое средство. Суд переквалифицировал содеянное с ч. 2 ст. 228, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ на ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 229 УК РФ, указав, что М. не получил реальной возможности распорядиться похищенным наркотическим средством по своему усмотрению.

Однако как покушение правоприменитель квалифицирует и неудавшееся изъятие наркотических средств путем разбойного нападения.

Дежурный хирург отказал наркозависимому Б. в передаче лекарственного препарата «промедол», содержащий наркотические средства. После этого Б. стал угрожать убийством, демонстрируя муляжи гранат РГД-5 и Ф-1, выдернув чеку из последней, что воспринято врачом как угроза насилия, опасного для жизни. Б. не смог заполучить препарат, так как хирург с медицинскими сестрами сумели покинуть приемное отделение, а обвиняемый задержан сотрудниками полиции. Суд переквалифицировал содеянное с оконченного преступления на ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

В. и Н. применили к Е. насилие, опасное для жизни и здоровья, но наркотическими средствами завладеть не смогли, так как при потерпевшем их не оказалось, что квалифицировано по ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 3 ст. 229 УК РФ.

Правоприменитель исходил из того, что наркотические средства виновными не изъяты, ущерб не причинен, своей цели виновные не добились, а значит, умысел не был доведен до конца по независящим от них обстоятельствам (покушение).

Подобный подход представляется ошибочным. Хищение наркотических средств может быть совершено в любой форме. Высшая судебная инстанция в пп. 1, 11 постановления Пленума от 27 декабря 2002 г. N 29 рассматривает разбой как одну из форм хищения наравне с кражей и грабежом, но переносит момент его окончания на более раннюю стадию, разбой признается оконченным с момента начала посягательства, завладение имуществом вынесено за пределы объективной стороны данного состава преступления. Следовательно, содеянное следовало рассматривать как оконченное преступление — разбой.

Также обязательным признаком хищения наркотических средств выступает корыстная цель, состоящая в стремлении обогатить себя или иных лиц, круг которых не ограничен, в рамках распоряжения похищенными запрещенными веществами как своими собственными. Завладение наркотическими средствами с целью их временного использования с последующим возвращением собственнику либо в связи с предполагаемым правом квалифицировано по ст. 229 УК РФ быть не может.

Проведенный анализ позволил сформулировать следующий вывод. Под хищением в ст. 229 УК РФ следует понимать совершенное с корыстной целью противоправное изъятие (обращение) чужих наркотических средств в пользу виновного или иных лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу.

Библиографический список

Безверхов А. Безвозмездность как признак экономического преступления // Уголовное право. — 2016. — N 5.

Быкова Е., Казаков А. Процессуальный статус лица, из незаконного владения которого противоправно изъято имущество // Уголовное право. — 2019. — N 3.

Лебедев В.М. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: В 4 т. Особенная часть. Раздел IX. — Т. 3. — М.: Юрайт, 2017.

Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность: Монография. — М.: Норма, Инфра-М, 2012. — 528 с.

Мальков С., Шеслер В. Безвозмездность в хищении наркотических средств или психотропных веществ // Уголовное право. — 2019. — N 3.

Норвартян Ю.С. Некоторые вопросы законодательной регламентации и квалификации преступлений, предусмотренных ст. 228-229 Уголовного кодекса Российской Федерации // Российский следователь. — 2020. — N 7.

Самсонова И.В. Раздел имущества супругов: Практическое пособие. 2010.

Токманцев Д.В., Мальков С.М. Вопросы квалификации хищения наркотиков по признакам объективной стороны // Вестник Сибирского юридического института ФСКН России. — 2016. — N 4 (25).

Яни П. Незаконная добыча общераспространенных полезных ископаемых — не хищение // Законность. — 2020. — N 9.

Яни П. Противоправность как признак хищения // Законность. — 2014. — N 6.

Е.В. Хромов

заместитель прокурора Ленинского района г. Иваново прокуратуры Ивановской области, доцент Ивановского филиала ФГБОУ ВО РЭУ им. Г.В. Плеханова, кандидат юридических наук, кандидат технических наук, почетный работник прокуратуры РФ.

Журнал «Уголовное право», N 4, апрель 2023 г., с. 66-80., Гарант